Работа в ООН, запрет на алкоголь и платья, школы без девочек и зарплаты в $5000: жизнь украинцев в Пакистане

Как часто вы говорите себе: «Я хочу перемен в работе»? И как часто вы что-то меняете? Как часто вы думаете, что нужно двигаться дальше, рисковать, создавать что-то свое, но, зачастую, не хватает смелости, поддержки и опыта.

В рамках спецпроекта rabota.ua «Украинская Азия» мы публикуем интервью с украинцами, которые живут и работают в азиатских странах. Они делятся своим опытом, как найти работу или создать бизнес, а также рассказывают, чего нужно опасаться и что их делает счастливыми в незнакомой стране.

Предыдущие выпуски спецпроекта:

1. Викладач, ейчар, зірка ТБ: історія українки про те, як працювати в Індії, Китаї, В’єтнамі та Індонезії

2. Украинец о жизни и работе в Азии: «Другая культура заставляет шевелиться и непрерывно учиться»

3. Как уехать в Таиланд и создать бизнес в одной из самых красивых провинций: история украинца

4. $30 000 штрафа за роман в офисе, «фишки» рекламного рынка и кто востребован в Мьянме: история украинки

5. Як відкрити свій бізнес у В’єтнамі: історія українського перукаря, який стриг Роналду

Наши следующие герои герой – Анна Саксагон и Сергей Прохоров. Супруги два года прожили в Пакистане. Сергей работал в отделе Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) по борьбе с эпидемией полиомиелита. Анна, будучи в Информационном центре ООН, занималась различными социальными проектами, в частности, готовила фотовыставки о жизни ВИЧ-позитивных, которые в этой стране очень часто становятся изгоями в собственных семьях. В интервью rabota.ua они рассказали о хорошем Пакистане, зарплатах и отпусках сотрудников ООН, как сыграли свадьбу по местным обычаям, а также о том, что даже нищие на улицах говорят на английском, алкоголь запрещен по всей стране, и что быть счастливым – это просто быть живым.

Работа в Киеве: о цифрах, людях и депрессии

– Анна, расскажите, пожалуйста, что побудило вас уехать в не самую безопасную страну Азии – Пакистан?

– Любовь… (улыбается). Мой будущий муж работал в Украине в Детском фонде ООН, где занимался проблемами беспризорных детей, алко- и наркозависимых. Он мечтал работать в «горячей точке» и вот, наконец, в июне 2014-го получил контракт в Пакистане и уехал. Тогда нашим отношениям было три месяца. Мы какое-то время общались по Skype, а потом решили – хватит. Я уволилась, приехала к нему в гости – раз, второй, осмотреться, как там, и осталась. Было очень страшно. Наверное, за 30 лет жизни это был самый большой вызов для меня.

– А кем вы работали в Киеве?

– Около 2,5 лет я отработала в ведущей американской социологической маркетинговой компании Nielsen. В основном, это была работа с цифрами (создание отчетов по продажам товаров для международных брендов) и немножечко общения с людьми. При этом часто приходилось сидеть допоздна, иногда и по ночам – то есть никакой личной жизни, не хватало времени даже на себя.

Я уволилась и устроилась в компанию life:) (сейчас lifecell – ред.), где проработала три года специалистом по работе с маркетинговой информацией. Тоже работа с цифрами и отчетами. Общения с людьми было еще меньше (улыбается). Постепенно на меня начали накатывать какие-то депрессивные настроения: вроде как работа есть – спокойная, стабильная, зарплату исправно платят, а вот «огня» нет.

– И вы снова увольняетесь?

– Смысла уходить на похожую работу не было. Поэтому я мучилась-мучилась, но ничего не меняла. Ходила на семинары и тренинги, где люди делились своими историями, как они создавали бизнес, находили предназначение и т.д.

– Помогли тренинги?

– Помогли хотя бы понять, что если мне не нравится работа, то это не значит, что я плохая. Это значит, что я нахожусь абсолютно не на своем месте, и надо не бояться пробовать. Потому что можно три года думать – мое-не мое, или же один раз попробовать и знать наверняка.

– И вы попробовали?

– Я же решилась на Пакистан (улыбается). Переезд в эту страну был маленьким экспериментом, который затянулся на два года.

ООН: зарплаты в $2 000-3 000 и частые отпуски

– Анна, вы, как и ваш муж, в Пакистане нашли работу в ООН. Как в целом устроена работа в этой организации?

– ООН во всех странах представлена набором агентств, и каждое курирует свою сферу. Одно защищает детские права, второе работает с правами женщин, третье занимается вопросами продовольствия, четвертое – здоровьем и т.д. Например, в Пакистане – 19 агентств с огромным количеством сотрудников. Я не знаю, сколько таких агентств в Украине, но сотрудники нужны: в связи с военными действиями на востоке страны открывается много вакансий. Да на вашем сайте rabota.ua они постоянно обновляются. Плюс вакансии можно посмотреть на сайтах отдельных агентств ООН и всемирных банках вакансий, например, unjobs.org, reliefweb.int/jobs, www.devex.com, unjobfinder.org.

– Легко ли найти работу?

– Это нелегко, но вполне реально. Важную роль играет образование – чаще всего требуются специалисты по международным отношениям, коммуникациям, финансисты, проджект-менеджеры, специалисты по правам человека, фотографы или же, например, те, у кого медобразование. И, конечно, опыт работы. Конкурс может быть и выше, чем в других международных организациях, но зато предлагаются бесплатные стажировки, после которых попасть на оплачиваемую работу будет намного легче, чем «с нуля».

– На какую зарплату можно рассчитывать?

– В Украине, в среднем, это $2-3 000, если есть опыт. В других странах –от $4 до $8 000, если ты в штате, а не нанятый консультант. Но, чтобы попасть на работу в другую страну, нужно до этого пару лет отработать в Украине. Зарплаты мужа в Пакистане хватало на съем жилья, питание, путешествия и даже немножко отложить.

– Кроме зарплаты, какой-то соцпакет предоставляется? Какой контракт был у вашего мужа?

– Скажем, это не совсем контракт-мечта – Серж не числился в штате, а работал нанятым консультантом. У него была только страховка и билет в оба конца. Квартиру не оплачивали, но, насколько я знаю, здесь никому не «покрывают» жилье. У некоторых есть рабочая машина. Так как Пакистан в системе ООН имеет статус «несемейной» страны (значит, привозить сюда семью запрещено), то каждые 8 недель иностранному сотруднику ООН дают отпуск на неделю, а также оплачивают билет домой повидать близких. Кроме того, у сотрудника есть около 30 дней отпуска в год.

– Какие проекты Сергей курировал? И почему именно Пакистан? Это же опасно.

– Все зависит от человека. Есть те, кто живет в Европе и радуется этому, а есть те, кому там скучно, им какую-то Азию подавай (улыбается). Муж работал в отделе по борьбе с полиомиелитом. Всего в мире осталось две страны, где до сих пор есть эпидемия полиомиелита, – Пакистан и Афганистан, только недавно этот список покинула Нигерия. Муж… (в комнате неожиданно появляется Сергей, и Анна продолжает – ред.) А вот и Сергей, он сам вам все расскажет (улыбается).

Сознание: отказ вакцинироваться, свинные гены и тоска по дому

– Сергей, так почему именно Пакистан?

– Я искал работу в сложной стране. Подал заявку в проект по полиомиелиту, и думал, что, вероятнее всего, отправят в Африку, но в агентстве посчитали, что мой опыт нужнее в Азии, в Пакистане.

– Чем конкретно вы занимались в рамках своего проекта?

– Я занимался разработкой и дизайном печатных материалов, созданием теле- и радиорекламы, проводил опросы – личные и по телефону (например, знают ли родители, как важно вакцинироваться от полиомиелита, когда это нужно делать вовремя и т.д.). Отдел поставок, соответственно, отслеживает, чтобы в страну вовремя доставляли вакцины, отдел санитарии рассказывает, грубо говоря, о том, как важно мыть руки, пить кипяченую воду и т.д. Они же, например, снабжают местных жителей ведрами – люди часто носят воду в каких-то старых, рваных шинах…

– Вы говорите о необходимости вакцинации. Например, у украинцев достаточно неоднозначное отношение к этому. А у пакистанцев?

– Также! Многие наотрез отказываются! Но тут о вакцинации ходят просто абсурдные мифы. Это ведь мусульманская страна, местные не едят свинину и, естественно, самое плохое, что они могут думать про вакцину, – это то, что туда добавляют какие-то свинные гены … При этом люди продолжают наступать на те же грабли – болеют, страдают, лежат парализованные, но вакцинироваться не хотят. Работать с местными очень сложно! Но в целом улучшения есть, и в этом году позитивная динамика, что очень вдохновляет – видеть результаты своей и командной работы. Надеюсь, еще год-два, и эта проблема исчезнет.

– Какие особенности работы в Пакистане и Украине?

– Система работы похожа, но приоритеты другие. В Украине есть вода, еда, почти 100% детей учатся в школах, девочки получают образование наравне с мальчиками. Поэтому у нас занимаются решением других проблем: защита прав детей, которые оказываются на улице по вине родителей, ВИЧ, питание ребенка и т.д.

– Были ли какие-то сложные ситуации в работе, когда думали об увольнении?

– Нет. Было только немного тоскливо, и домой хотелось. Каждые полгода мы все думали продлевать/не продлевать контракт. Жарко, и общество нам чуждое… Но, с другой стороны, зато работать интересно.

Волонтерство: работа с ВИЧ-позитивными и проект о глобальных изменениях климата

– Анна, вы начали осваиваться в Пакистане, искать занятие…

– Да, совсем без работы здесь нельзя – можно сойти с ума от ничегонеделания! Так, если ты остался без работы в Киеве, то в целом ничего страшного нет, ведь есть огромное количество парков и скверов, где можно гулять, да и вообще полно мест, где можно скрасить досуг. В Исламабаде же, где мы жили (столица Пакистана, население – около 2 млн человек – ред.) гулять особо негде – либо сидишь дома, либо в кафе.

– Работу в ООН нашли легко?

– Честно говоря, мои поиски никак не продвигались, так как у меня не было опыта. Поэтому я попросилась волонтером в Информационный центр ООН. Меня одобрили – рабочих рук не хватает, к тому же бесплатных. Так я начала в самом маленьком агентстве этой организации – 5 сотрудников на всю страну. Их задача – рассказывать местным, над какими вопросами работает ООН, а также кому и зачем это нужно. Еще они помогают небольшим агентствам ООН, у которых нет коммуникационного отдела, с распространением информации, созданием публикаций и т.д.

– Как долго вы работали бесплатно?

– Полгода. Затем мне начали платить. Я считаю, это очень честно – мне было интересно получить новые знания и опыт, а работодателю – посмотреть, на что я способна.

– Какими именно проектами вы занималась?

– Один из самых сильных и интересных – о ВИЧ/СПИД. В Пакистане огромный процент ВИЧ-инфицированных, потому что люди сдают кровь, которую никто не проверяет. У них просто нет специального оборудования для этого. А еще некоторые местные так делают бизнес: собирают использованные шприцы, перепаковывают и продают. Вы представляете себе последствия, да?

– Плюс, наверняка, местные еще и не признаются в том, что заболели…

– О да! Озвучивание этой проблемы считается постыдным в Пакистане, вести статистику невозможно – никто не идет в больницы, хотя государство предоставляет бесплатное лечение. Очень часто заболевшего просто выгоняют на улицу или же, наоборот, семья тщательно скрывает факт, обрывая все контакты этого человека с внешним миром, иногда родственники даже сами перестают с ним разговаривать. Получается, что ты изгой в собственной семье.

Мы в сотрудничестве с ООН-агентством по работе с ВИЧ/СПИД придумали такой проект: нашли 30 человек, ВИЧ-позитивных – простых бедных пакистанцев, от многих отказались семьи – которые согласились дать интервью о своей жизни, рассказать, как заболели, как жили до и после. Мы сделали с ними фотовыставку, ряд видероликов и опубликовали книгу.

Конечно, их снимки нельзя было развесить в музее в открытом доступе – его бы сразу разнесли. Поэтому вход на выставку был по приглашениям, чтобы избежать драк и провокаций. Общество еще не готово к таким мероприятиям, героев проекта могли узнать и забросать камнями на улице. Но мы надеемся, что со временем такие мероприятия будет безопасно делать открытыми. Кстати, сотрудники ООН из других стран Азии активно поддержали проект распространением фотографий и публикаций.

– Принимали ли вы участие в детских проектах?

– Да, был очень интересный проект, связанный с глобальным потеплением. Вклад Пакистана в выброс парниковых газов, которые вызывают климатические изменения, один из самых низких в мире, но страна находится в зоне наивысшего риска по количеству экстремальных погодных явлений, вызванных глобальным потеплением. Так, лето становится все жарче и суше, температура все чаще достигает 50 градусов, из-за чего гибнут люди, а сезон дождей чреват наводнениями, в горах появляются оползни, тают ледники…

– Еще, наверное, человеческий фактор сказывается – улицы завалены мусором…

– Да. Увы, мусор оставляется посреди улицы, бутылки бросаются, где приходится, речка забита пластиковыми отходами – все это гниет… Поэтому особенно интенсивно мы стараемся работать со школьниками и студентами. Мы попросили их написать короткие истории с рисунками, как они видят изменения климата в своей стране, затем опубликовали небольшую книгу и отослали ее на Конференцию по климату в Париже, которая проходила в 2015 году. Может быть, громкого эффекта и не было, но в проекте на равных участвовали, в том числе, очень бедные дети. А это ведь очень важно – показать им, что они нужны, и их мнение ценится.

Хороший Пакистан: гостеприимные люди и дикая природа

– Как вам жилось в Пакистане? Не страшно?

– Все, что мы слышим про Пакистан из медиа, – это жуткие и страшные истории. Больше о стране ничего не говорят. Но ведь только плохого не бывает, всегда есть и позитивные стороны.

Во-первых, пакистанцы хоть и живут бедно, практически выживают, но при этом очень добрые и гостеприимные. Встречаешь на улице стариков – они так искренне и добродушно улыбаются, что как-то спокойно становится, и страна по-другому воспринимается.

Во-вторых, природа. Я такой нигде не видела! Мы живем в столице – у самого подножия гор, где уже начинается национальный парк. Разработано огромное количество маршрутов, когда можно уйти в горы на 3 часа, 5 часов, день. Это абсолютно безопасно для иностранцев – мы там каждые выходные. Очень красиво! И невероятное количество птиц. Плюс я нигде не видела столько цветов, как в Пакистане, – каждый сезон деревья покрыты большими то красными, то фиолетовыми, то синими цветами…

– Раз так близко к горам, то, наверное, вы и диких животных видите?

– Да! У нас по балкону постоянно гоняют обезьяны, вынюхивая, чем бы поживиться, по вечерам воют шакалы, а по ночам летают огромные летучие мыши. А диких кабанов можно встретить в кустах где-то в паре метров от модного шопинг-центра, они никого не трогают, пасутся себе, – но для меня, киевлянки, это просто другой мир (смеется).

– Путешествовали по стране?

– Мы ездили на север, к горам-восьмитысячникам (высочайшие горы мира, высота которых превышает 8 000 м над уровнем моря – ред.), поднимались к базовому лагерю Нангапарбат, это 9-я самая высокая гора в мире. Причем подниматься к лагерю не так страшно, как добираться к подножию по дорогам. Я бы даже сказала, не по дорогам, а тропинкам, за которыми – обрывы… Но местные очень лихо гоняют там на старых джипах – не дай бог, еще раз с ними так проехаться. Даже наблюдать со стороны жутко.

– Местные жители рады иностранцам?

– Очень! Здесь, как и везде в Азии, – культ белых. Люди здороваются, спрашивают, как дела, просят сфотографироваться. Еще пакистанцы без стеснения разглядывают иностранцев: смотрят в упор, поэтому их взгляды кажутся злыми, но стоит улыбнуться в ответ, и они тут же расплываются в улыбке. И это при том, что Исламабад немного разбалован иностранцами. Мы как-то пару раз выезжали с экскурсией за город – местные жители необычайно радушные, постоянно зовут на чай.

– Как вы изъяснялись с местными? На английском?

– Удивительно, но здесь очень высокий процент знания английского. В больших городах все знают его на базовом уровне, невзирая на доходы и статус, – таксисты, продавцы в магазинах… Тут живет и работает определенная прослойка иностранцев, которые для местных, грубо говоря, мешки с деньгами. И вот если ты хочешь ему что-то продать – надо знать язык. Я еще, например, не встречала таксиста, с которым было бы проблематично объясниться. Даже люди на улицах, которые просят милостыню, могут с тобой перемолвиться парой фраз на английском. Они могут не уметь писать, но говорить – без проблем.

Местная кухня: об острой еде и запрете на алкоголь

– Нравится ли вам местная кухня?

– Вся еда – очень острая. Мы просто физически не можем такое есть (улыбается). Местные иногда говорят, что даже для них это чересчур, но все равно готовят острое (смеется). Блюдо номер один – это бирьяни, рис с курицей. Еще пакистанцы очень любят все жаренное, причем жареное в огромном количестве масла, – картошка фри, чипсы, пакора (овощи в кляре – ред.)… Ну и всевозможные лепешки – вот это, конечно, очень вкусно. А еще здесь просто невероятное количество фруктов – безумно сладкие манго, бананы, папайя, гранаты, дыни, арбузы, персики. При этом все стоит копейки. Мандарины и апельсины – вообще на деревьях повсюду.

– В уличных кафе питаетесь?

– Редко. Выглядит не очень аппетитно, к тому же, о чистоте говорить не приходится, поэтому мы не рискуем. Мы ходим в местные ресторанчики, рассчитанные на средний класс – вот там вкусно и чисто, можно уложиться в $10-20 на человека. Кроме того, есть заведения с итальянской, японской кухней. Они располагаются в двух самых дорогих отелях Исламабада – «Сирена» и «Мариотт». Но там покушать, конечно, стоит, как в Европе, – $25-30 на человека. Кстати, алкоголь в стране запрещен.

– Вообще? Даже пиво?

– Да. Такие законы. В Исламабаде есть два магазина, где можно купить алкоголь. В первом, кстати, продают местное пиво! Вот, казалось бы, законы строгие, а пиво варят, бутылка стоит $3 (улыбается). Но продают его только христианам, мусульманам же, насколько я знаю, туда заходить запрещено. Второй магазин – только для иностранцев, там можно купить даже вино и шампанское, но по квотам. Он находится на территории специального анклава, где расположены все дипмиссии в Исламабаде, – посольства, агентства ООН… Это огороженная забором территория, куда можно пройти только по пропуску.

Быт: «однушке» за $800 и отсутствии общественного транспорта

– Как в Исламабаде с общественным транспортом?

– Его нет (улыбается). Все водят мотоциклы. Кстати, я видела много женщин за рулем авто, но на байке – только в качестве пассажира. Еще и садятся они специфическим образом – свесив обе ноги в одну сторону, при этом абсолютно не держатся. Однажды мы видели, как женщина слетела с несущегося мотоцикла прямо посреди трафика!

Трафик, кстати, умеренно-хаотичный, и правил нет: кто первый едет, тот едет – зависит от степени наглости водителя. У меня были права, но я не водила машину много лет, поэтому пришлось учиться заново. Мы арендовали одну машину на двоих с мужем. Можно, конечно, на такси ездить – но это дороже, да и местные не советуют белой женщине ездить одной, хотя со мной ничего не случалось.

– Конфликты на дороге были?

– Пару раз нас останавливали люди в форме и мягко, почти интеллигентно, намекали на взятку, но мы так же мягко «съезжали», мол, мы ничего не нарушили, хорошего вам дня, и нас без проблем отпускали (смеется). Конечно, нужно соблюдать элементарные меры предосторожности: не ходить по улицам пешком, как стемнеет, не ездить в определенные районы города, стараться на людей особо не смотреть, лучше опускать взгляд. А если кто-то невежливо к тебе обращается, то нужно реагировать спокойно.

– Сколько стоит снять жилье? И легко ли его найти?

– Ох, с жильем все очень непросто. Исламабад поделен на секторы, и иностранцам рекомендуется жить только в нескольких, где, понятно, жилье очень дорогое. Плюс 50% комиссии – агенту, как в Украине. Мы платили $800 за квартиру-студию, но однокомнатную найти очень сложно, в основном – 2-3-комнатные по $1000-1500 в месяц. Поэтому часто иностранцы снимают «трешку» в складчину, забирая по комнате.

Проблема еще и в том, что качество жилья – отвратительное. Или сыро, или тараканы, или запах, или крыша протекает… Для местных все, конечно, в разы дешевле. Вот даже если сравнить цены на хостелы: иностранец заплатит за комнату $40-50, пакистанец – $10-20. Кстати, еще жилье всех сотрудников ООН должна одобрить служба безопасности ООН, надежно ли оно, легко ли туда проникнуть. Дело в том, что раньше иностранцев часто похищали с целью выкупа, вычисляли, где они живут, грабили.

– Чем еще занимается служба безопасности ООН?

– Ежедневно мы получали SMS-сообщения с локациями, где не следует появляться, потому что там митинг или протест. Или же звонок на телефон, если, не дай бог, где-то что-то взорвалось. Всех пересчитывают поголовно.

Мужчины в Пакистане: готовят кушать и служат в армии

– Как устроено пакистанское общество? Чем люди зарабатывают на хлеб?

– В Пакистане катастрофическое число живущих за чертой бедности, то есть, тех, которым нечего кушать (по официальным данным, около трети 200-миллионного Пакистана), и богачи, у которых – свои вертолеты, целые парки с дорогими машинами.

В основном, люди заняты в сельском хозяйстве – выращивают коз, овец, сажают рис и овощи, работают на фабриках по производству текстиля. В городах многие работают в телекомуникационных компаниях или международных – Nestle, Coca-Cola, Pepsi. Те, кому позволяет образование, идут в сферу т. н.социального девелопмента – это сотрудники дипмиссий, NGO, ООН. Иностранцев там, может, 10% от штата, остальные же – местные.

– Как в целом работалось с пакистанцами?

– Сложновато. Местные не способны мыслить стратегически и вычислять причину проблемы, заглаживая то, что есть. Например, если труба протекла, они замажут дырку, но не будут думать, почему это случилось и как это решить. Поэтому в страну привлекается очень много иностранных специалистов, чтобы они контролировали местных. А контролировать процесс нужно от «а» до «я», делая еще и промежуточные проверки.

– Чем в основном занимаются мужчины?

– Вся сфера обслуживания – это мужчины. Было очень непривычно видеть в кафе, ресторанах, магазинах только мужчин. А еще заведено, что семьи со средним достатком нанимают парней в качестве домработников. Те живут вместе с ними, занимаются уборкой дома, готовкой. Также очень престижно – служить в армии. Армия в Пакистане имеет колоссальное значение – из-за конфликта с Индией и террористами внутри страны. Поэтому если ты служишь в Армии – ты самый почетный член общества. Даже, например, по работе, общаешься иногда с какими-то университетскими профессорами, то первое, что они упоминают о себе, это о службе в армии.

– Где работают военные?

– Одни – патрулируют территорию, их можно увидеть на каждом углу в Исламабаде, другие – охраняют магазины, торговые центры. Первое время у меня это вызывало определенный стресс: выходишь утром на работу, а навстречу джип, набитый военными с автоматами, еще и пальцы у всех на курке. Люди с оружием – норма в Пакистане.

Женская судьба: по улицам гулять нельзя, платья – под запретом

– Давайте поговорим о женщинах в Пакистане…

– Очень волнительная тема. Знаете, на улицах Исламабада – одни мужчины. Иногда складывается впечатление, что они просто болтаются без дела: молодые, здоровые, сидят в парках и песни поют. И это столица. Как только выезжаешь за пределы – на 20 мужчин может быть одна женщина и попадется.

Просто так гуляющих по улице женщин не увидишь – они не ходят пешком, их возят на машинах мужья, отцы, братья. Или, как я уже говорила, они сами водят. Местный средний класс или экспаты в целом ведут очень закрытый образ жизни – приехали в кафе, отобедали, уехали или зашли в магазин, скупились, уехали. Иногда в шопинг-центрах можно встретить группки женщин. Но никаких прогулок на улицах! А в кафе и магазинах желательно, чтобы с женщиной был рядом мужчина…

– Что они носят?

– Женщины носят традиционную одежду – это разноцветная длинная рубашка с вышивкой и штаны либо лосины (называется шальвар камиз), плюс длинный шарф. Смотрится очень красиво! Мужчины, кстати, в основном, одеваются в неяркие длинные рубашки и широкие штаны – только единицы носят европейскую одежду.

Юбок и платьев в женском гардеробе нет: ноги оголять запрещено, а даже если платье в пол, то такое носить не принято. А если не принято, значит, так никто не делает. Я позволяла себе надеть длинное платье очень редко. Иногда я видела женщин, одетых в бурку, какой-то черный мешок, в 40-градусную жару, не видно ни кончика пальцев! Даже щелочки для глаз нету – только глухая сетка! Эти женщины из очень консервативных семей – их не увидишь на улице или в кафе, а только, скажем, в больнице… То есть, женщину выводят из дома, когда уже совсем деваться некуда.

– А как насчет каблуков, макияжа, аксессуаров?

– О да! Они очень любят краситься! Как правило, это длинные черные ресницы, черные брови и ярко красная помада. Но выглядят действительно красиво. Носят много массивных украшений – серьги, ожерелья, бусы… Каблуки – только на особое мероприятие.

– Чем занимаются пакистанки?

– Женщины с образованием могут найти работу няней, администратором в отеле, офисным сотрудником, работником NGO. Многие, кстати, учатся на врачей, учителей. Если же мы говорим о бедных семьях, то там женщины сидят дома, воспитывают детей, занимаются хозяйством. Сейчас набирает популярности движение, когда иностранные организации обучают пакистанок какому-то ремеслу – шить, вязать, делать украшения, а потом помогают продать их. Таким образом, женщина сама может зарабатывать деньги.

Школы: девочек не пускают, а богатые дети учатся в Англии

– Много ли в Пакистане бездомных детей?

– Целые тысячи, вьются за тобой целыми толпами… Коллеги по работе говорили, что это хорошо организованная структура. Детей собирают по всей стране, свозят в столицу, чтобы они «зарабатывали» деньги. Пару раз мы пытались дать им еду или игрушку. Мальчишка кладет это в карман и продолжает, мол, дай денег. Даешь 50 рупий – а он отмахивается и говорит, мол, дай 200. Только единицы берут еду, благодарят и убегают. В Пакистане 5-8 детей в семье – это норма.

– Образование бесплатное?

– Это одна из самых главных проблем в стране – низкий уровень образования. Здесь есть государственные и частные школы. В прошлом году вышел закон, согласно которому, госшколы стали бесплатными. Но местные говорят, что уровень образования там очень спорный. В селах школ явно не хватает, но даже если они и есть, то у родителей нет возможности снабдить ребенка элементарным – книжками, тетрадками, одеждой. Многих девочек в школу не пускают по религиозным причинам, мол, не принято. Те, кто богаче, отправляют детей в частные школы. Там все предметы преподаются на английском, но и плата соответствующая – от $4 000 в год. Очень зажиточные отправляют детей в Англию – это считается очень престижным.

Обычаи: свадьбы в 12 лет и «убийства за честь»

– Какие самые главные праздники в Пакистане?

– Конечно, священный месяц Рамадан, когда от рассвета до заката запрещено есть и пить. Вечером, после заката, все собираются семьями на большой ужин, затем еще пару раз едят ночью. Заканчивается 30-дневный строгий пост трехдневным праздником. Кстати, в прошлом году во время этого праздника на юге, в Карачи, умерло около 2000 человек, потому что стояла аномальная жара, 50 градусов, а пить им нельзя. Вообще религиозных праздников в Пакистане много – мы когда планировали какой-то проект, постоянно сталкивались с тем, что «это нельзя пока делать, это тоже запрещено».

– Анна, где вы сыграли свадьбу? В Пакистане?

– Мы расписались в Украине, а в Пакистане сделали маленькую свадебную вечеринку по местным обычаям для друзей, коллег по работе. Что меня удивило, так это отношение к невесте – ее выводят на публику, покрывают голову платком, и вся ее миссия – это скромно сидеть, смотреть в пол и ни с кем не разговаривать. Странно выглядит на фоне веселящихся и танцующих гостей.

– На местных свадьбах приходилось гулять?

– Да. Свадьба – это самое важное событие в жизни пакистанца, на нее копят с рождения ребенка. Гуляется минимум три дня, но это не просто застолье – каждый день выполняется какой-то ритуал. Например, первый – собираются подружки и расписывают хной руки невесте, второй – семья невесты организовывает стол и зовет родню, третий – семья жениха делает то же… Во время самого празднования жених и невеста сидят в разных комнатах, мужчины и женщины, соответственно, тоже. Как мне объяснили, женщины по такому случаю надевают свои самые красивые наряды, ярко красятся и поэтому могут чувствовать себя некомфортно в обществе незнакомых мужчин.

– Традиция, когда родители выбирают дочери мужа, широко практикуется?

– В общем-то все браки в Пакистане так и заключаются. Даже если мы говорим о продвинутой молодежи, которая училась где-то за рубежом. Только в этом случае родители, выбирая им пару, могут разве что поспрашивать, мол, эта нравится? А эта? А, может, эта?

Браков по любви практически нет. В обществе вообще нет такого понятия, как встречаться перед свадьбой. Замуж выдают рано – в селах родители могут тебя и в 12 лет отдать мужу, в городах – с 18-ти. Незамужним 25-26-летним пакистанкам приходится очень несладко. Более того, очень часто заключаются браки между родственниками (двоюродные братья и сестры).

– В СМИ то и дело появляется информация о так называемых «убийствах за честь», когда девушка отказывает жениху…

– Это настолько страшно, но это, увы, есть – особенно в селах. Дело в том, что, по законам этого общества, ослушаться семью – это один из самых страшных проступков, который может совершить женщина. Только за последние два месяца было два таких случая. Один – когда дочь, не послушав маму, вышла замуж за другого, уехала с ним, а когда приехала проведать ее, та ее сожгла. Второй – когда директор школы в горной местности (рядом со столицей!) убил сотрудницу, потому что та отказалась выйти за его сына. По данным СМИ, таким образом в прошлом году было убито около 1000 женщин. Самое ужасное, что ничего не делается, чтобы это прекратить.

Возвращение в Украину: научились ценить минимум и хотят работать с беженцами с востока

– Анна, вы с мужем уже несколько недель как живете в Киеве. Почему решили вернуться в Украину?

– Несколько причин. Во-первых, в Пакистане нужно прилагать много усилий, чтобы жить. Это очень тяжело морально – например, вчера ты ужинал в каком-то ресторане, а сегодня получил SMS, что его могут взорвать. Или, например, только хотели пойти в кинотеатр (один на всю столицу!), как приходит сообщение, мол, пару месяцев лучше там не появляться из-за вероятности террористической атаки. Плюс часто в стране происходят землетрясения. То есть абсолютно нет ощущения базовой безопасности. Да и в Украине ведь тоже нужна помощь – детям, семьям, потерявшим близких на востоке или же бежавших оттуда.

– То есть здесь вы будете искать работу тоже в ООН?

– Да! Мне кажется, такого рода работа приносит что-то хорошее обществу и миру. Мне важно ощущать ценность того, что я делаю. Хочу найти что-то, связанное с правами женщин и людей в целом, а также экологией. Муж – что-то, связанное с беженцами из восточных областей, в том числе с детьми.

– Чувствуете внутренние изменения, случившиеся с вами за два года жизни в Пакистане?

– Изменения такие масштабные, что, мне кажется, я их еще не осознала. Знаете, слышишь краем уха про какие-то там «убийства за честь» в мусульманских странах, и это кажется таким далеким. А поживешь в той среде какое-то время и начинаешь ценить минимум. Мы вернулись в Украину: здесь же все есть, все зелено, красивые люди гуляют, а многие жалуются, как же здесь все плохо. Конечно, все познается в сравнении. Но вот ты живой, есть у тебя дом, там светло и уютно, есть еда, дети смеются. Это и есть счастье.