«Если тебе не понравился фильм, имеешь право забрать свои деньги за билет»: интервью с режиссером Владимиром Лертом

Владимир Лерт – режиссер, который не ассоциирует себя с определенной страной. Родился он в Риге, в 17 лет переехал с родителями в США, где окончил голливудскую киношколу в Санта-Барбаре.

Сейчас Лерт живет в Киеве, куда его десять лет назад пригласил друг детства. Однажды после увиденного Лертом в Театре им. И. Франко спектакля «Тевье-Тевель», где главную роль исполнял Богдан Ступка, Владимир предложил актеру заснять пьесу на камеру. Богдан Сильвестрович инициировал снять вместо этого полнометражный фильм – «Мир Вашему дому!», съемки которого длились больше пяти лет. Уже с 26 октября этого года лента наконец-то выходит в украинский прокат.

О первой украинской экранизации Шолом-Алейхема, опыте обучения киноискусству в Америке, съемках с Богданом Ступкой и Сергеем Бабкиным, о режиссерах, а также главном совете Энтони Хопкинса Владимир Лерт рассказал редакции rabota.ua.

Об увлечении кинематографом и американском кинообразовании

– С чего началось ваше увлечение кинематографом?

– В детстве я жил в маленькой квартирке в Риге. На выходных мама устраивала уборку, и чтобы не мешать ей, папа брал меня в кино. Мы с ним обходили все рижские кинотеатры. Потом на 11-й день рождения моему другу подарили видеокамеру: я взял ее и стал снимать все, что было на вечеринке. Потом мы стали импровизировать и записывать анекдоты, своего рода скетчи.

Когда мне было 17 лет, в поисках лучшей жизни мы с семьей переехали в Америку. Я купил камеру и стал снимать свадьбы. Свадьбы таких же эмигрантов, как и мы. Но мой энтузиазм быстро угас: видеть одни и те же пьяные физиономии с определенной регулярностью становилось невыносимо.

Я тогда жил в Денвере, в Колорадо, купил в кредит компьютер, подключился к интернету, нашел киношколу в Санта-Барбаре и поехал осуществлять свою мечту. В киношколе нас учили универсальным вещам: как монтировать, делать сайты, мы смотрели киноклассику, анализировали ее и т.д. Но не было индивидуального подхода.

Однажды в русском квартале я увидел объявления о том, что актер Александр Кузнецов, хорошо известный мне по главной роли в фильме «Джек Восьмеркин – “американец”», проводит свои курсы актерского мастерства. Я понял, что это мой шанс. Мы подружились, и Саша в итоге стал моим соавтором «Мир вашему дому!». Саша из тех учителей, которые выжимают из тебя все соки, пока не сделаешь то, что требуется. Это как раз было то, что нужно.

О знакомстве с Энтони Хопкинсом

– Помимо учебы, чем занимались в США, как зарабатывали на жизнь?

– Снимался в массовке. Это был и заработок, и лучшая киношкола: все познается на практике.

Один из самых ярких моментов – это съемки фильма «Перелом» с Энтони Хопкинсом. Я тогда очень хотел узнать у мэтра секрет его актерского мастерства. В конце съемочного дня мне удалось с ним пообщаться. Секрет уверенности от Хопкинса такой: знать хорошо свой текст и не моргать. Ведь мы и вправду ассоциируем тех, кто часто моргает, с неуверенностью. Поэтому – не моргать!

О киевской жизни и начале режиссерской карьеры

– Почему переехали в Киев?

– Это произошло десять лет назад, меня позвал в свой продакшн тот самый друг детства, на камеру которого я первый раз начал снимать. Одно из первых впечатлений после переезда в Киев – целующаяся парочка возле Бессарабки. В Лос-Анджелесе с людьми ты можешь соприкоснуться только в кинотеатре или в супермаркете, а так все перемещаются на автомобилях. Редко встретишь пешехода, тем более непринужденно гуляющего. Скорее это будет человек, который, условно говоря, спешит от метро к офису.

Секрет уверенности от Хопкинса такой: знать хорошо свой текст и не моргать.

– Андрей Хлывнюк, фронтмен «Бумбокса» − ваш друг. С чего началась ваша дружба?

– Меня пригласили снять клип для «Бумбокса». Клип я так и не снял, и потом мы не продолжили общение с Андреем. Но спустя какое-то время мы случайно встретились на одном концерте, поздоровались, разговорились и поняли, что нам там делать нечего. Хлывнюк пригласил меня на свой квартирник, где было намного интереснее.

– Помог ли вам опыт съемок клипов и рекламных роликов в дальнейшей работе над полнометражными фильмами?

– Помог, так как принцип один и тот же: мы рассказываем и показываем истории. Клипы, которые я снял для «Бумбокса», ради эксперимента можно посмотреть без звука и будет понятно, что хотел сказать автор. Если сравнивать клипы и кино, то методы съемки и монтажа одинаково применимы как в коротком метре, так и в полнометражном формате.

– Фильм «Отторжение». Как вы «заполучили» Богдана Сильвестровича и Сергея Бабкина?

– Моя первая встреча с Богданом Ступкой состоялась в Лос-Анджелесе, куда он приезжал с фильмом «Свои». Тогда я решил, что обязан снять его в своем фильме. Нас познакомили, мы пожали друг другу руки, и после переезда в Украину я дал почитать сценарий Богдану Сильвестровичу. Это были две недели на иголках, пока я ждал встречи с ним и его ответа. Он согласился. А снимал я «Отторжение» на деньги, скопленные после нескольких удачных рекламных проектов.

С Бабкиным мы познакомились на его концерте. Кстати, песни группы «Пятница», участником которой является Сергей, я по иронии судьбы включал своим знакомым американцам, когда еще жил в США – они не верили, что такую музыку пишут в Украине.

О работе над новым фильмом

– С чего вообще начался фильм «Мир Вашему дому!»?

– Все опять-таки связано с Богданом Ступкой. Он пригласил меня в Театр им. И. Франко на спектакль «Тевье-Тевель», который всегда собирал аншлаги. Тогда я предложил ему снять этот спектакль на камеру. Ступке эта идея не понравилась, вместо чего он предложил снять фильм. Я немного испугался: «Кто мне его доверит?» Но Богдан Сильвестрович сказал: «Иди и пользуйся моим именем, и все двери тебе будут открыты». С тех пор я и загорелся этой пьесой.

Состояние здоровья Ступки ухудшалось, хотя я до последнего верил, что он выкарабкается и сыграет Тевье. Никого больше не мог представить на его месте. Я навещал его в больнице, рисовал ему схемы телеги, которую тащит на себе главный герой, чтобы она была как можно легче. Он просил меня как-то привезти ему что-то из «МакДональдса», потому что в больнице ужасно пресная еда… Потом Богдана Сильвестровича не стало, поэтому на роль Тевье был приглашен Евгений Князев.

«Мир вашему дому!» смотрела моя знакомая с восьмилетней дочерью, которая сидела два часа, сколько шел фильм, буквально с открытым ртом, и смеялась, и плакала − эта увлеченность для меня важна.

– Как проходила работа над сценарием ленты? Ведь вы взяли за основу пьесу Григория Горина, а он, в свою очередь, в основу своей пьесы положил рассказы Шолом-Алейхема.

– Я обожаю творчество Горина, но для фильма нам нужно было оставить сорокапроцентный концентрат, убрать лишние диалоги. Я отстаивал то, чтобы ничего не добавлять своего, и отстоял.

Хороший сценарий – тот, в котором нечего отнять и нечего добавить. Мы так много спорили и дискутировали с Сашей, что даже не выдержали в квартире, бесконечно мешая соседям, и перебрались в загородный дом на период работы над сценарием. Там-то мы накричались вволю (смеется).

Об аудитории и музыке в кино

– Как бы вы описали аудиторию фильма «Мир вашему дому!»?

– Для меня показательным стал пример из жизни. «Мир вашему дому!» смотрела моя знакомая с восьмилетней дочерью, которая сидела два часа, сколько шел фильм, буквально с открытым ртом, и смеялась, и плакала − эта увлеченность для меня важна. Мы развлекаем аудиторию, но в то же время это лента о человеческой глупости. Я искренне верю, что наша аудитория – от восьми и до конца.

– Поэтому перед финальными титрами и говорится, что фильм посвящается нашим родителям?

– Когда мы только начинали работу над лентой, у многих из нашей команды были оба родителя. Прошло несколько лет съемок, и за это время у некоторых ушли из жизни мама или папа, или даже оба. А члены съемочной группы так хотели повести близких на премьеру, показать им то, к чему они были сопричастны, чему они отдали часть себя. Поэтому такое посвящение.

– Музыка играет значительную роль в кино. Например, без композиций Вангелиса «Бегущий по лезвию» многое бы потерял. По какому принципу вы подбирали музыку, как выбирали композитора?

– Это четыре года работы над музыкой. Композитор – Юрий Гром, который до этого писал музыку к моему «Отторжению». Сначала он написал много композиций, я поехал послушал на студию, но понял, что «все не то». После этого я морочил Юре голову, что нужно написать что-то другое, более живое. После долгих уговоров он согласился.

На следующий день Юра ехал в такси, вышел попить кофе на «Гидропарке», где на него напала целая банда, около 20 человек. Забрали ноутбук, деньги, сам Юра попал в больницу с сотрясением мозга. Тогда-то он и написал именно ту музыку, которую я хотел. Тогда ему в шутку (черный юмор) говорю, что «не зря тебя по голове ударили!»

О киношной революции в Украине и себе

– Четыре года назад в одном из интервью вы сказали, что в Украине назревает киношная революция. Произошла ли она по вашему мнению?

– Однозначно революция произошла. Даже две. Если десять лет назад выходило один или два полнометражных фильма в год, то сейчас отечественная киноиндустрия активно работает, процесс запущен. Те же ситилайты по городу с украинскими премьерами. Или, к примеру, можно зайти посмотреть список фильмов на этот год на сайте Госкино. В 2010 году в кино не было ничего украинского, в этом году в прокате уже больше 20 отечественных лент.

– Какие режиссеры на вас повлияли больше всего?

– Все новое – это хорошо забытое старое. Избитая фраза, но правда. Это некий симбиоз, когда берешь лучшее от мастеров. Для меня таковыми являются Стивен Спилберг, Мартин Скорсезе, Марк Захаров, хоть последний может на первый взгляд выбиваться из этого списка. Но все они мне близки именно по киноязыку, по тому, как они раскрывают историю, персонажей, ритм, который используют.

О полезной практике американского кинопроката

– Какую практику нам стоило бы внедрить из американской прокатной истории, по вашему опыту?

– Думаю, вот что было бы очень полезно: в Америке, если тебе не нравится фильм, на который пришел в кинотеатр, ты имеешь право уйти во время сеанса и сдать билет администратору. Он, в свою очередь, дает взамен ведро попкорна и билет на другой фильм в их кинотеатре. Так можешь делать несколько раз.

Если искусство не делает человека добрее, значит, это не искусство.

– Вы это проверяли на практике?

– Да. И вот где-то, к примеру, на пятый раз тебя вносят в список нежелательных посетителей, возмещая потраченную тобой на билет сумму. Суть в том, что ты билетом голосуешь за ту или иную ленту, а функция, которую я только что описал, позволяет зрителю протестовать против откровенно плохого кинопродукта. Это не про то, чтобы ходить в кино «зайцем», а именно про права потребителя.

Все логично: если тебе не понравился фильм, имеешь право забрать свои деньги за билет. Потому что зритель, покупая билет, пополняет копилку определенной кинокомпании. А если тебе их продукт не понравился, но ты промолчал, то так или иначе финансируешь потенциально плохое кино.

О глобальных вопросах

– Зачем нам кинематограф?

– Думаю, что первый кинематограф – это наскальные рисунки, где изображено наглядное пособие для следующего поколения по тому, как охотиться на мамонта. То есть главная функция – обучающая, передача информации.
Кино должно быть неким ориентиром, житейским пособием морали, некой притчей. Взять, к примеру, бутылку. Можно из нее пить воду, можно цветы поливать, а можно разбить и порезать, убить человека. С кино – то же самое. Можно использовать его, как обучающую вещь, а можно как пропаганду.

Мой подход – применять вещи по назначению. Я считаю, что миссия кино – это призвание к миру и добру, борьба с человеческой агрессией. Тарантино в этом очень преуспел, кстати. Если правильно понимать его фильмы. Если искусство не делает человека добрее, значит, это не искусство.